П.Я. Чаадаев Философская концепция

П.Я. Чаадаев Философская концепция

Перейдем к изучению концепции Чаадаева.

Чаадаев является ярко выраженным религиозным философом, поэтому войти в систему Чаадаева можно, поставив центре всего его религиозную установку.Не смотря на религиозность, Чаадаев не является богословом, он сам говорит:' Я, благодарение Богу, не богослов и не законник, а просто христианский философ'. У Чаадаева была натура страстная и сосредоточенная, натура искавшая деятельности, - но не внешней, не мелочной, не случайной а всецело и до конца воодушевленной христианством. Если один из величайшихмистиков христианского Востока(св. Исаак Сирианин) глубоко чувствовал 'пламень вещей', то к Чаадаеву можно применить эти замечательные слова так: он глубоко чувствовал 'пламень истории', ее священное течение, ее мистическую сферу. В теургическом восприятии и понимании истории - все своеобразие и особенность Чаадаева.По теургической установке, Царство Божие строится при живом участии людей.Основная богосЦарства Божия, понятого не в отрыве от земной жизни, а в историческом воплощении, как Церковь.Действие христианства в истории во многом остается таинственным, по мысти Чаадаева, ибо действующая сила христианства заключена в 'таинственном его - 2 - единстве'(т.е. в Церкви). Исходя из теургической оновы сыоей концепции, Чаадаев решительно защищает свободу человека, ответственности его за историю(хотя исторический процесс таинствено и движется Промыслом), и поэтому решительно выражает против 'суеверной идеи повседневного вмешательства Бога'. Чем сильнее чувствует Чаадаев религиозный смысл истории, тем настойчивее утверждает ответственность и свободу человека.Но здесь его философские построения опираются на его антропологию, к краткому изложению которой мы сейчас и перейдем. 'Жизнь (человека, как) духовного существа,- писал Чаадаев в одном из своих 'Философических писем',- обнимает собой два мира, из которых один только нам ведом'.Одной стороной человвек принадлежит природе, но другой возвышается над ней, - но от 'животного' начала к 'разумному не может быть эволюции'. Высшее начало в человеке, прежде всего, формируется благодаря социальной среде.Человек глубочаеше связан с обществом бесчисленными нитями, живет обной жизнью с ним.Без сляния и общения с другими людьми мы были бы с дества лишены разумности и не отличались бы от животных. Из этого признания существенной и глубокой социальности человека Чаадаев делает чрезвычайно важные выводы.Прежде всего,'происхождение' человеческого разума не может быть понято иначе, как только в признании, что социальное общение уже заключает в себе духовное начало, - иначе говоря, не коллективность сама по себе созидает разум в новых человеческих существах , но свет разумности хранится и передается через социальную среду.С одной стороны, индивидуальное эмпирическое сознание, а, с другой, то, что реально входит в человека от общения с людьми,с существе своем исходит от того, что выше людей - от Бога. Из этой двойной зависимости человека(от социальной среды, от Бога)происходит не только пробуждение разума в человеке, но здесь же находятся и корни его морального сознания.'Все бдаго, которое мы совершаем, есть следствие присущей нам способности подчиняться неведомой силе'.Этот супра-натурализм не переходит в окказионализм у Чаадаеваили какую-то бпредопределенность, - наоборот, Чаадаев всячески утверждает реальность свободы чело- - 3 - века.Однако свобода человека несет в себе разрушительную силу и , чтобы подействовала ее разрушительная сила, она(свобода) нуждается в постоянном воздействии свыше. Это учение о 2страшной' силе свободы у Чаадаева стоит в теснейшей связи с учением о поврежденности человека и всей природы, - учением о первородном грехе.Для Чаадаева 'Субъективных' разум полон 'обманчивой самонадеянности'; идеология индивидуализма ложна по существу, и поэтому Чаадаев без колебания заявляет: 'Назначение человека - уничтожение личного бытия и замена его бытием вполне социальным или безличным'. Гносеологические взгляды Чаадаева, которые он выразил лишб попутно, определялись его критикой кантинеанства, с олной стороны, а, сдругой стороны, критикой Декертовской остановки на эмпирическом сознании, которое, по Чаадаеву, есть 'начало искаженное,искалеченное,изврещенное произволом человека'. Для Чаадаева источник знания - 'столкновение сознаний',иначе говоря, взаимодействие людей.Чаадаев, конечно, не отвергает опытного знания, но весь чувственный материал руководствуется идеями разума. Если реальность 'высшего сознания' стоит над сознанием одельного человека, - то ключ к этому, крома самой матафизики человека, дан в еаличности исторического бытия, как особой форме бытия.Чаадаев подчеркивал, что хричтианстово раскрывается лишь в историческом (а не личном) бытии, но он делает и обратный вывод - само историческое бытие не может быть понято вне христианства. Смысл истории осуществляется 'божественной волей, властвующей в веках и ведущей род человеческий к его конечным целям'.Это есть концепция проведенциализма.По Чаадаеву творится Царство Божее и поэтому исторический процесс может быть понят лишь в линиях проведенциализма.Но Царство Божие для него творится на земле, - оттого христианство и исторично по существу, - его нельзя понимать 'потусторонне'.Для чаадаева (этого требовала логика его историософии) религиозное единство истории предполагает единство Церкви: раз через Церковь входит божественная сила в историческое Бытие, то, тем самым, устанавливается единство самой Церкви.Отсюда высокая оценка Запада. 'На Западе все создано христианством'. Высокая оценка западного христианства определяется у Чаадаева всецело историсофскими, а не догматическими соображениями.

Горячие и страстные обличения России у Чаадаева имеют много корней, - в них нет какой-либо одной руководящей идеи.