Творчество Ф.И. Тютчева

Творчество Ф.И. Тютчева

Французский язык был языком его дома, его службы, его круга обще н ия, наконец, его публицистических статей и частной корреспонденции. По-русски писались только стихи.

Изредка стихи Тютчева появляются на страницах русских периодических изданий, но это обычно журналы и альманах и второстепенные, малочитаемые (« Урания», «Галатея»). Только в 1836 году целую подборку его стихов, правда, подписанных не полным именем, а инициалами Ф. Т., напечатал в своем «Совреме н нике» Пушкин. На них об р атили в н има н ие такие знатоки и ценители поэзии, как В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, И. В. Киреевский.

Вернулся в Россию Тютчев в 1 844 году. Это было время, неблагоприятное для поэ з ии. После смерти Пушкина, Лерм о нтова казалось, что «золотой век» русской поэзии завершился, да и в обществ е ощутимы были новые веяния, отвечала которым не лирическая поэзия, а «положительная» проза. Все меньше печатается стихов, как будто бы спадает интерес к поэзии.

Впрочем, Тютчев никогда не стремился стать профессиональным литератором: издателя м и поклонникам его творчества приходилось всякий раз уговаривать его дать стихи для печати. В 40-е годы Тютчев не печата е тся почти десять л е т, естественно, помнят его лишь малочисленные почитатели. И только в 50-х годах Некрасов и Тургенев как бы извлекают стихи Тютчева и з небытия, опубликовав большую подборку их в «Современнике». В 1654 году выходит в свет первый поэтический сборник Тютчева, а второй—он же последний прижиз н енный — в 1868 году.

Незадолго до возвраще н ия на родину, вс п оми н ая свою московскую юность, Тютчев писал родителям: «Не подлежит сомнению, что будь я еще на этой исход ной точке, я совсем иначе устроил бы свою судьбу» . Мы не знаем, что имел в виду поэт, но дипломатической карьеры он не сде л ал.

Однако вовсе не изз а отсут ствия интереса к политике — напротив, внешнеполитические вопросы всегда составляли один и з главнейших интересов в жизни Тютчева.

Свидетельства тому—его публицистические статьи, его письма, воспоминания современников.

Россия, ее положение в мире, ее будущность—предм е т неослабного внимания, беспокойного и глубоко личного и н тер е са Тютчева: «Думаю, что невозможно быть более привязанным к своей стране, нежел и я, более постоян н о озабоченным т е м, что до нее относится ». Поражение России в Крымской кампании 1855 года было воспринято поэтом как личная катаст рофа и заставило его пересмотреть отноше н ие к Николаю I и всему 30-летнему правлению этого «царя л ицедея», че л овека «чудовищной тупости». Внутриполитические взгляды Тютчева были вполне традиционны, однако принцип просвещенного сам о державия, согласно его в з глядам, должен был удовлетворять, в сущности, идеальным услов и ям , а именно: государствен н ые чиновни к и не должны чувствовать себя самодержцами, а царь — чиновником. За 70 лет жи з ни Тютчева сменились три царя, и ни од н о реальное царствование чаяниям по э та не отвечало — об этом мож н о судить по многочисле н ным его едк и м критическим вы с к аз ы ваниям.

Оставались смутные упования: «В Россию можно только верить», упования, основанные на убеждении, что судьбу России решит не «пена, плавающая на поверхности», а т е могучие, невид и мые силы, которые пока «таятся в глуб и не». Тютчев и« мел прекрасную воз можность вблизи наблюдать за деятельностью государственной машины — ведь о н до конца своих дней находился на государственной службе (сначала старши м цензором при Министерстве иностранных де л , а последние пятнадцать лет — председателем Комитета цен з уры иностранной). Кроме того, звание кам е ргера на л агало на него обязанность бывать при дворе.

Взгляд Тютчева на полож е ние дел в н утри страны с течен и е м време ни становится вс е более пессимистическим. «В прав и тельственных сферах бессознательность и отсутств и е совести достигли таких размеров , что этого н е ль з я по стичь, не убедившись воочию », —вынужден признать он на склоне лет. Итак, политика, обществ е нные интересы глубо к о волновали Тютчева — государственника и дипломата: «Часть моего существа отождествилась с известными убеждениями и верования м и». Этой «части» обязаны сво и м появлением на свет политическ и е стихи Тютчева, в большинстве свое м написанные «по случаю» и в согласии с его принципом «смягчать, а не тревожить» сердца «под царскою парчою». Стихи эти з начительно уступают в силе и художественности лирическим его произведениям, которые рождались из таинственных родников, сокрытых в глубине души.

Истинное величие Тютчева обнаруживается в его лирике.

Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог — таким предстает он в стиха л , темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жиз н ь природы, связь человека с этой жизнью, любовь.

Эмоциональная окраска большинства тютчевских стихотворений определяется его мятущимся, трагическим мироощущением . Как жесточайшее бедствие и тяжкий грех ощущал поэт самовластье «человеческого Я» — проявление индивидуализма, холодного и разрушительного.

Отсюда бессильные порывы Тютчева к христианству, особенно к православию с его выраженной идеей «соборности», смирением и покорностью судьбе.

Иллюзорность, призрачность, хрупкость человече с кого существования — источники постоянной внутренней тревоги поэта. Тют ч ев—мятущийся агностик—в поисках устойчивого мирово з зрения не мог пристать ни к одному берегу. Так, он неоднократно декларировал пантеиз м («Не то, что мните вы, природа ...», «Полдень »), но внутренней убежденности, стойкой веры в божественное начало, благотворное и разлитое пов с емест н о, не было. Если для пантеистического мировоззрения А. К. Толстого характерен оптимизм, вызванный уверенностью, что «в одну любовь мы все сольемся вскоре ...», то Тютчеву персп ектива «слияния» рисуется весьма безрадостно. В стихотворении «Смотри, как на речном про с торе...» «человеческое Я» уподобляется тающим льдинам, которые Вс е вместе — ма л ые, большие, Утратив прежний обра з свой, Все — безра з лич н ы, как стихия,— Сольются с бе з дной роковой!.. Спустя двадцать лет, в последние годы жи з ни образ «всепоглощающей и миротворной бездны» снова возн и кнет в стихотворе н ии поэта «От жизни той, что бушевала з десь ...». В общем ряду явлений природы человек в поэ з ии Тютчева занима е т непонятное, двусмысленное положение «мыслящего тр о с т н и ка». Мучительная т р ев о жност ь , тщетные попыт к и понять свое предназначение, ужаса ю щие подозрения относительно самого существования з агадки «природы-сфинкса» и наличия «творца в творении» неотступно преследуют поэта. Его угнетает сознание ограниченности, б есси лия мысли, которая упорно стремится постичь вечную загадку бытия,— «длань не з римо-роковая» неуклонно прес е кает ее напрасные и обреченные попытки. Во многи х стихах Тютч е ва незримо присутствует терзавшая Паскаля мысл ь : «Меня ужасает вечное молчание этих бесконечных пространство». Вообще философия Паскаля чрезвычайно близка мироощущению Тют ч ева. В его поэ з ии немало образов и понятий, встречающихся у французского философа, но едва ли не самое о с новное — это убежде н ие Тютчева, что «корень наш е го мышления не в умозрительной способности человека, а в настроении его сердца» созвучное одному из основных положений философии Паскаля: «Сердце имеет свои законы, которых вовсе не знает разум». Чувство тревоги особенно обостряется ночью, когда исчез а ет призрачная п ре града — видимый мир — между че л овек о м и «бездной» с ее «страхами и мглами». У л и ш ё нн о го зрения «ночного» челов е ка обост р яется слух , п ослы ш ит он «гул непостижимый» или вой «ветра ночного», котор ы е напоминают ему о «родимом», но не менее от того жутко м изначальном хаосе. О том, как остро ощущал поэт, что «ночь страшна», кра с норечиво свидетельствует стихотворение «Альпы», лишенное в отличие от других его произведений на тему «день и ночь» фил о софского звучания, но тем более поражающее мрачными образами, найденными Тютчевым для спящих гор: Помертвелые их очи Льдистым ужа с ом р азят . В отнош е нии к природе Тютчев являет как б ы две ипостаси: бытийную, созерцательную, воспринимающую окружающий мир «с по мо щью п яти органов чувст в»., - и духовную, мыслящую, стремящуюся за видимым по к ровом угадать ве л икую тай « у прир о ды. . Т ю тчев-созерцатель создает такие лирические шедевры, к ак «Весе н няя гро з а », «Есть в о с ени пер в оначал ь ной ....», «Чародейкою З и м ою. ., » и - мн о ж е ство подобных, к о ротких, как почти все тютчевские стихи, п релест н ых и об р аз н ых пейзажных зар и совок.

Аполлон Григорьев писал: и е, соз е рца н ие подчине н ное, тяготеет над отно ш ениями к природе великорусской, но это подчиненное созер ц ание и сообща е т им при переходе в тв о рч е ств о их о собенную красоту и прелесть. • В Тютчеве, например, во з водит их, эти отнош ен ия, до глубины философ с кого со з ер ц ан ь я, до одухотворения природы >>. Тютчев - мысл и т е ль, о б р а щаясь к природе, видит в ней неисче р паемый источн и к для размы ш л е ний и обобщений космического порядка. Так родились стихи «Во л на и дума», «Певучесть е сть в морских вол н ах ...», «Как сладк о дремлет сад темно-зеле н ый...» и т.п. К эт и м произведениям примыка ю т несколько чисто философских: « Silentium!», «Фонтан», «День и ночь». Фило с офская лирика Тютчева ме н ее в с его «головная» , рассу дочная.

Прекрасно охарактеризовал ее И. С. Тургенев: «Каждое его стихотворе н ие начиналось мыслью, но мыслью, которая, как огненная точка, вспыхивала под влия нием чувства или сильного впечатления; вследствие этого, если мож н о так выразиться, свойства происхождения своего, мысль г.

Тютчева никогда не является читателю наго ю и отвлеченною, но всегда сливается с образо м , в з ятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно» . Радость бытия, счастливое согласие с природой, безмятежное упоение ею характерны преимущественно для стихотворения Т ю тчева, посвященных весне, и в этом есть своя за к о н омерно с ть.

Постоянные мысли о хрупкости жиз н и были неотвязными спутниками поэта. «Чувство тоски и ужаса уже много лет как стали обычным моим душевным состоянием» — такого рода признания нередки в его письмах.

Неизменный завсегдат а й светских сало н ов, блестящий и остроумный собеседник, «прелестный говорун», по определению П. А. Вяземского, Тютчев был вынужден «избегать во что бы то ни стало в течение восемнадцати часов из двадцати четырех всякой с е рьезной встречи с самим собой». И мало кто мог постичь его сложный внутренний мир. Вот каким видела отца доч ь Тютчева Анна: «Он мне представляется одним и з тех изначальных духов, таких тонких, умных и пламен н ых, которые не имеют ничего общего с материей, но у которых нет, однако, и души. Он сове р шенно вне всяких законов и правил. Он поражает воображение, но в нем есть что-то жуткое и беспокойное». Пробуждающаяся весенняя природа обладала чудодейственным свойством заглушать это постоянное беспокойство, уми р отворять тр е вожную душу поэта. Могущество весны объясняется ее торжеством над прошедшим и будущим, полным забвением бывшего и грядущего ун и чтожения и распада: И страх кончины неизбежной Не свеет с древа ни листа: Их жизнь, как океан безбрежный, Вся в настоящем разлита.

Воспевая весеннюю природу, Тютчев неизм е нно радуется редкой и краткой возм о жн ост и ощутить полноту ж изни, не омраченной предвестниками гибели — «Не в ст ретишь мертвого листа»,— ни с чем не сравнимой отрадой целиком отдаваться настоящему моменту, причастности «жизни божески - всемирной». Порой и осенью ему чудится дуновение весны. В противопоставлении, вер н ее, в предпочтении сомнительно м у райскому блаженству бесспорного, достоверного наслаждения красотою весенней природы, самозабвенного упоения ею Тютчев близок А. К. Толстому, писавшему: «Боже, как э то прекрасно — весна! Возможно ли, что в мире ином мы будем счастливее, чем в здешнем мире весной !» Совершенно те же чувства на п олняют Тютчева: Что пред тобой утеха рая, Пора любви, пора весны, Цветущее блаженство мая, Румяный цвет, златые сны ?. На тютчевских лирических пейзажах лежит особенная печать, отражающая свойства его собственной душевной и физической прир о ды — хрупкой и болезненной. Его образы и эпитеты часто неожиданны, непривычны и на редкость впечатляющи. У него в е тви докуч ные, земля принахмурилась, листье и з нуренное и ветхое, звезды беседуют друг с другом тихомолком, день скудеющий, движение и радуга изнемогают, увядающая природа улыбается немощно и хило и т.п. «Вечный строй» природы то восх и щает, то вызывает уныние поэта: Природа знать не знает о былом, Ей чужды наши призрачные годы, И перед ней мы смутно сознаем Себя самих — лишь грезою природы, Но в своих сомнен и ях и мучительных поисках истин ных взаим о отношений части и целого — человека и пр и роды — Тютчев вдруг приходит к неожиданным прозре ниям: человек не всегда в разладе с природой, он не только «бесп о мощное дитя», но он и рав н овели к ей в своей творческой потенции: Связан, соединен от века Союзом кровного родства Разумный гений человека С творящей силой е стества... Скажи заветное он слово — И миром новым естество Всегда откликнуться готово На голос родственный его.

Утонченный пс и хологизм, пронизывающий творчест во Тютчева как более или менее категория отвлеченная, приобретает конкретно-житейский характер в так назы ваемом денисьевском цикле поэта.

Тютчеву было 47 лет, когда его любовь вызвала ответное и значительно более сильное чувство со стороны молодой девушк и Елены Александровны Денисьевой: Не раз ты слышала признанье м «Не стою я любви твоей», Пускай мое она созданье,— Но как я беден перед ней... Поэт-мыслитель всю жизнь — от ранней юности до последних дней болезненной старости—чрезвычайна интенсивно жил сердцем. Он любил и был любим, но считал лю б овь чувством изначально-губительным, « поеди нк ом роковым». Потому-то печалился он о судьбе одной из своих дочерей, «кому я, быть может, передал по наследству это ужасное свойство, не имеющее назва ния, нарушающее всякое равновесие в ж и зни, эту жажду любви...» . Полюбив страстно и безоглядно, Денисьева всецело отдалась свое м у чувству, восстановив против себя общественное мне н ие. Ей была уготована «жизнь отреченья, жи з нь страданья »: Таков уж свет: он там бесчелов е чней, Где человечно-искренней вина. Не только «свет» отв е рнулся от Елены Александровны, но и родной отец отрекся от нее.

Главной же м ук ой было то, что любимый, ради которого все было прине се но в жертву, не принадлежал ей полно с тью: Тютчев не только нс порывал со своей семьей, но и продолжал по-сво ем у любить жену, во всяком случае, дорожить ею. Весь цикл стихов, посвященных Деиисьевой, проникнут тяжелым чувством вины, насыщен роковыми предчувствиями. В этих стихах нет ни пыл к ости, ни страсти, только нежность, жалость, преклонение перед сил ой и цельностью ее чувства, созн ание собственной недостойности, воз м ущение «бессме р тной пошлостью л ю дс к ой » . Эта «последняя любовь» Тютчева длилась 14 лет, до самой смерти Денисьевой, сошедшей в могилу в возрасте 38 лет от чахотк и , течение которой обострили и ускорили душевные страдания. О, как убийственно мы любим !, Как в буйной с л епоте своей Мы то вс е го вернее губим, Что сердцу нашему мил е й ! .. Тютчев очень тяжело переживал утрату: Жизнь, как подстр е ленная птица, Подняться хочет — и не может... Я. П. Поло н скому, другу и сослуживцу, Тютчев писал: «Друг мой, теперь все испробовано—ничто не помогло, ничто не утешило,— не живется — не живется — не живется...» В стихах « денисьевского цикла» особенно часты характерные тютче в ские строки, начинаю щ и е ся горьким восклицанием «О !», опред е ляющим интонацию отчаяния всего стихотворения.

Столько страдания и муки в стихах, посвященных па м яти Елены Александровны, что невольно в сознании возникает народное понятие убивается... Да, Тютчев именно убивается по Денисьевой: По ней, по ней, судьбы не одолевшей, Но и себя не давшей победить, По ней, по ней, так до конца умевшей Страдать, молиться, верить и любить. Он пережил ее на девять лет. В эти последние годы Тютчев едва успевает оправляться от потерь близких е му людей: мать, брат, че т веро детей... Дни с очтены, утрат не перечесть, Живая жизнь давно уж поза д и, Передового нет, и я, как есть, На роковой стою очереди. Его черед пришел 15 июля 1873 года... Но остались стихи Тютчева, которые сам он так мало ценил, так н е брежно хранил, полагая: В наш век стихи живут два-три мгновенья.

Родились утром, к вечеру умрут. О ч е м же хлопотать? Рука забвенья Как раз св е ршит свой корректурный труд.

Однако т и рания времени, которую так остро ощущал поэт, о к азалась не властна над его творчеством. Конечно, совершенство формы и значительность содержания поэзии Тютчева требуют от читателя определенной культуры, просвещенности. В свое время в статье о Тютчеве А. Фет писал: «Тем больше чести народу, к которо м у поэт обращается с такими высокими требованиями.